Торжественно объявляем 2016-й годом хорроров и рассказываем про лучшие из них. Незримо в этом топе присутствует и «белорусский след» — фильм «Разум» — как самое страшное, что случилось с кинематографом как искусством. Как развлечением и как инвестпроектом — тоже.
«ФЕВРАЛЬ» / FEBRUARY
Режиссер: Оз Перкинс.
О чем кино: о том, как невыносимо одиночество. Если наша краткость вас не удовлетворяет, вот подробности: в католической школе живут две девушки, связанные зловещими событиями. К обеим на выходные не приезжают родители, оттого им придется остаться в школе. А по законам жанра это значит, что вот-вот произойдет что-то зловещее. Если и теперь вы не удовлетворены, проверьте, не разблокировали ли в вашей стране pornhub.
Актер Оз Перкинс мог и дальше слоняться по безвестным проектам, но вовремя одумался и стал по другую сторону камеры. Как результат — дебютировал в режиссуре с одним из лучших хорроров года. Если так пойдет и дальше, остальным труженикам жанра впору проверить, нет ли какой вакансии в Burger King.
«Февраль» подмигивает кинематографу Паскаля Ложье, но вычищает оттуда практически все, чем гордится поколение «французского экстрима». Нет, тут тоже прольется кровь, но Перкинс куда экономнее относится к бутафории. В его фильме эксплуатационные приемы жанра уступают место медлительным затемненным кадрам. Здесь куда красноречивее говорят взгляды, нежели действия, и куда больше пугает шепот, чем крики.
Весь фильм история по спирали раскручивается и распускается в хронометраже что-то около полутора часов. «Февраль» развивается где-то глубоко в себе, не выпуская наружу ничего важного. Тем самым, его аккуратно чередующиеся флэшбеки и нелинейное повествование заставляют зрителя увязнуть в сюжете и в финале прочувствовать всю мощь накатившего одиночества. Что-то похожее на физическом уровне происходит, когда пытаешься медленно зайти в ледяной океан, а он, не церемонясь, обдает волной так, что холод пробирает до костей.
Другая и, пожалуй, главная заслуга Перкинса, — то, как он обращается с темой демонизма. Так ласково, что присутствие потусторонней силы не бросается в глаза и не выглядит топорным следованием канонам жанра. Дьявол как единственное, что остается за чертой тотального одиночества, — метафора более чем понятная. Но у американца она передается на чувственном уровне. Темные силы у Перкинса невещественные, не осязаемые, оттого реальные — заполняют пустоту в тотальной изоляции. В финале вам, троим зрителям, останется завыть в подушку — от холода, который до костей.
Еще об одном фильме ему в пару мы писали тут.
«Я ПРЕЛЕСТЬ, В ДОМЕ ЖИВУЩАЯ» / I AM THE PRETTY THING THAT LIVES IN THE HOUSE
Режиссер: Оз Перкинс.
О чем кино: о том, что если ты «бояка-белая-собака», то устраиваться на работу к писательнице страшных книг — так себе затея.
В «Прелести» Перкинс делает много нового по отношению к жанру и своему режиссерскому дебюту, отдавая зрелищность в угоду изобразительности. И жертвуя скримерами ради медлительно накатывающего саспенса.
В своей фирменной режиссерской манере Перкинс медленно добивает всех, кто ожидает от хоррора экшна, рубилова или, по крайней мере, внятного линейного повествования. Такие ребята разочаруются примерно на 15-й минуте и будут правы: зачем тратить время на «ужастик», где призраки по нерасторопности не уступают тучному кондуктору-контроллеру.
Его дьявол еще с «Февраля» не выпучивает глаза и не выкручивает конечности. Он кроется в деталях, и это успешно демонстрирует камера талантливой Джули Кирквуд. Расфокусы, медленные прогулки по дому, затемненные углы — все работает на то, чтобы погрузиться в атмосферу «Прелести». Переходы от залитой солнцем белоснежной прихожей в темные уголки дома работают на саспенс куда удачнее, нежели набившие оскомину скрипучие половицы. В таком минималистичном изображении глаз начинает цепляться за все детали, словно за гриммовские хлебные крошки. И следует за героиней Рут Уилсон как за белоснежной птичкой — аккурат в логово ведьмы. Здесь блики на платье, отвернутый край ковра и оброненная ежевичка расскажут куда больше, нежели закадровый текст и редкие диалоги.
В результате Перкинс в 2016-м снимает самую атмосферную готическую историю про призраков, метафорически показывая, что есть разрушение психики. Попутно затрагивая тему взаимопроникновения вымышленного и реального, призраков прошлого и настоящего. А еще в очередной раз высказываясь об одиночестве — как надежном и мощном толчке с лестницы. Чего абсолютно точно не дождется подавляющее большинство зрителей «Прелести», которые сработают в унисон с торронтовским критиком.
«Глаза моей матери» / The Eyes of My Mother
Режиссер: Николас Песк (Nicolas Pesce).
О чем кино: Маленькая Франциска живет с родителями на отшибе и расчленяет коров. Теперь когда нам больше нечего скрывать, поговорим по существу.
Визуально и стилистически «Глаза» похожи на иранскую картину «Девушка ночью гуляет одна» Аны Лили Амирпур. Но если в последней монохромное изображение не лишено нарочитой контрастности, игры света и тени, то в The Eyes of My Mother картинка максимально скупа на визуальные изыски. Они ей не нужны — «Глаза» показывают серость и ровную как под линейку поверхность, где на одном уровне девичьи платьица, блузки в цветочек и расчлененка.
Но и с эксплуатэйшном Песк не церемонится — вычищает все, что кажется ему чрезмерно ярким, броским и кричащим. Вся жестокость и расчлененка в The Eyes of My Mother умело спрятана и замаскирована: по пакетам, в расфокусы, в черно-белое изображение. Песк не отвлекает зрительское внимание на дешевые приемы рядового слэшера — он рассказывает поэтичную, лирическую, по-бодлеровски мрачную сагу о смертельном одиночестве. И пустоте, которая возникает, как следствие, и которую ничем не заполнить.
Формально «Глаза» упакованы в историю взросления с элементами фольклора и готики. В компаньоны ей после этих слов можно сватать и «Ведьму» Эггерса, и даже немного наш любимый «Февраль» Перкинса. Но она прекрасно солирует, так что оставьте партнера для кого-нибудь послабее.
«Глаза моей матери» пугают иначе, нежели любой хоррор средней руки. Его ужас — в обыденном и необъяснимом. Для Франциски нормально годами мучить своих пленников, убить случайную гостью, заколоть ножом давнего «друга». Песк спускает вожжи на объяснениях, отчего происходящее рысью пускается в медитативный сольный данс макабр.
The Eyes of My Mother — песнь-плач по тому, чего не вернуть, но без чего и жить дальше невозможно. И душераздирающее фадо на финальных титрах — самый подходящий для того саундтрек. Сумасшествие на почве одиночества и непоправимой трагедии — тема в мировом кино неисчерпаемая, но похоже, Песку удалось сделать это так чувственно и тонко, как никому до еще не удавалось.
«Зеленая комната» / Green Room
Режиссер: Джереми Солнье.
О чем кино: если вы панк-группа с треками «Нацисты, пошли нахер» и вам предлагают выступить для скинхедов, соглашаться — так себе идея.
Солнье однозначно выпустил самый зрелищный хоррор года. Настолько, что вы рискуете продавить сидение зрительского кресла своей филейной частью — так сильно придется вжиматься в неистовом напряжении. Американец дает своему зрителю примерно то же, что герой Траволты бездыханному телу Умы Турман в Pulp Fiction, — брутальный и спасительный укол адреналина. Остается догадываться, почему этим пренебрегают, скажем, российские мастера жанра.
У Солнье получилось предельно понятное и емкое высказывание о все той же природе насилия, тирании, подчинении — словом, о том, что принято считать территорией Кубрика и Ханеке. Но в отличие от своих старших коллег у него получилось кое-что еще — по-настоящему крепкий образец жанра. Настолько крепкий, что актер Патрик Стюарт признался, что после прочтения сценария был так напуган, что запер в доме все окна и двери и налил себе виски. А что, отличный план, предлагаем последовать его примеру.
«ТИШИНА» / HUSH
Режиссер: Майк Флэнеган.
О чем кино: глухонемая писательница живет в доме на опушке леса. Вдруг на нее начинает охоту классический маньяк в маске.
В «Тишине» столько штампов, что с легкостью можно принять его за проходной американский ужастик. Но Флэнеган проводит с этими приемами такую работу, что моментально возвышается над любыми обвинениями в тривиальности. Уже сама завязка о том, что маньяк охотится на жертву, которая в теории более чем легкая добыча и не может дать должный отпор, образует некоторую расщелину между Флэнеганом и остальным миром. А то, как все 80 минут экранного времени заранее обреченная история выкручивается на виражах, — демонстрирует уверенную и сильную режиссерскую руку.
Истории home invasion можно крутить вокруг туповатой жертвы, запертой в доме и обреченной на смерть. Можно вокруг монстроподобного маньяка в маске с бензопилой, который эту обреченность утроит. Флэнегана не устраивает ни один из вариантов. Его жертва не железная леди с ружьем в руках. Она неоднократно навернется, но все же предложит достойный отпор. Но и маньяк у американца куда более интересный и человекоподобный. Не без юмора Флэнеган подчеркивает, что мышцами парень не вышел, а значит, обоим остается шевелить извилинами и прикладывать немало усилий.
С точки зрения антуража Флэнеган загоняет себя в строгие рамки: место действия — один дом, героев — штук пять от силы, тянутся кошки-мышки пару часов не больше, а общее количество реплик на всех — страница-другая. И будем честными, даже неожиданная концовка — не в этот раз (спойлер? Не думаю). Но в штанишках жанрового кино Флэнеган чувствует себя более чем уверенно: они блестяще сидят и нигде не жмут. И если бы американские хорроры чаще щеголяли в таком, жанр не пришлось бы раз за разом реанимировать и доставать с того света.
«ВЕДЬМА» / THE WITCH
Режиссер: Роберт Эггерс.
О чем кино: XVII век, опушка леса где-то в Новой Англии. Фермер Уильям не смог ужиться с поселением и был изгнан в эту дремучую тьмутаракань. Он, его жена и пятеро детей пытаются наладить быт, а в свободное от работы время замаливают грехи. Старшая дочь играет с самым младшим — новорожденным Сэмом, но тот пропадает буквально у нее из-под носа.
В «Ведьму» уже с первых минут влюбляешься за атмосферу и трепетное отношение к фактуре: Эггерс снимает при естественном освещении, а оттого сумерки на опушке леса образовывают свой потусторонний мир саспенса и ужаса. Все это врывается на экран будто со страниц истории про Гензель и Гретель. По визуальной эстетике эта чертовщина напоминает «Антихриста» фон Триера, по тому, что за ней скрыто, — варево из Гофмана, Гоголя, с добавлением дэша Фрейда, Юнга да свежевыжатых свидетельств и хроник елизаветинской эпохи.
На трудоемких для вспахивания угодьях пуритан из Новой Англии XVII века Эггерс умудряется состроить актуальную историю для века XXI. Да так, что шляпу перед ним должны снять даже старомодные девы на забегах в Аскоте. Когда религиозность подменяется религиозным фанатизмом, а рассудок уступает место предрассудкам, поочередно лишаешься не только здравомыслия, но и членов семьи. А беспокоишься при этом только о том, что не чувствуешь больше божией благодати.
За скромные полтора часа Эггерс поочередно обращается к темам мистицизма, язычества, разрушения патриархата, зарождающейся сексуальности и драмы взросления. Его интересует новый взгляд на феминизм и то, как мужские страхи воплощаются в образе женщины. У голливудского режиссера средней руки на это ушло бы девять жизней, Эггерс справляется за один фильм. Не даром работа американца стала одним из самых ожидаемых релизов прошлого «Сандэнса».
«ЛИЛИ ЛЕЙН» / LILIOM ÖSVÉNY
Режиссер: Бенедек «Бенце» Флигауф.
О чем кино: Ребекка рассказывает своему сыну Дани страшные истории. Потом они едут к бабушке.
Теперь когда мастера аннотации высказались, можно взять слово остальным. Бенедек «Бенце» Флигауф на родине в Венгрии считается лидером независимого кинематографа. А теперь представьте, как может выглядеть инди-кино в такой кинематографически особенной стране. «Лили Лейн» именно такая.
Флигауф рассказывает историю матери и ребенка. Та, в свою очередь, рассказывает сыну свою историю. Поэтому на экране переплетаются прошлое и настоящее, фантазии и реальность, сон и действительность. В лучших традициях независимых, в и так скудное до экранных гладей пространство врываются мобильная съемка, сверхкрупные планы, ночная съемка, компьютерное изображение. Но каждое новое слагаемое идет общему уравнению только на пользу.
На поверхности у Флигауфа история о детских страхах и о том, что только преодолев их можно почувствовать себя свободным. Чуть глубже — взаимоотношения матери и ребенка между собой и с внешним миром. Еще дальше — неспособность справиться с болью утраты, жизнь между прошлым и настоящим.
Ребекка пытается справиться со своими демонами и одновременно не подпустить их к сыну. Эти странные взаимоотношения выходят за пределы чисто семейных и оборачиваются фантасмагорией. И здесь все кусочки пазла складываются: Флигауф показывает замкнутую систему их мира. От зернистого изображения игрушек, снятого на мобильную камеру, до вязкого леса на острове Маргит посреди Дуная — все схлопывается до крошечного мира двух людей. Где именно они устанавливают правила игры, определяют, что хорошо, а что плохо, что нормально, а что — сумасшествие. Как объяснить ребенку смерть и приблизиться к пониманию этого самой. И то, что для кого-то страшилка на ночь, для Ребекки с сыном — история с продолжением. Из жизни ли выдуманная — нам остается только гадать.
Канадский фильм про детские страхи в пару Флигауфу можно найти здесь.
«Неоновый демон» / The Neon Demon
Режиссер: Николас Виндинг Рефн.
О чем кино: о том, как тяжело нынче пробиваться в модельном бизнесе.
На радость заскучавшей киноэлите в этом году Рефн снимает фэшн-хоррор о красоте и о том, что такое быть женщиной в современном мире. Но делает это такими средствами и в такой манере, что рекомендовать кино к просмотру девушкам «бледным со взором горящим» — так себе затея. Вы рискуете не только отбить у них желание становиться моделями, но и, что куда серьезнее, смотреть датское кино.
Эта территория — фильмов-инсталляций, арт-объектов, идеально скроенных дизайнерских предметов — подчиняется Рефну и становится пластичной. Податливый материал в талантливых руках превращается в некий симбиоз статичной скульптуры и интерактивной выставки, где зритель не просто смотрит — участвует. Только не спешите поддаваться и покупать билеты: аниматор из Рефна примерно как из Ардженто или Пазолини.
Фильм датчанина наглядно демонстрирует, что есть реальность, а есть представление о ней. Есть красота, а есть ее копия. Есть кино в классическом понимании, а есть стильная визуально впечатляющая видеоинсталляция под завораживающую электронику виртуоза Клиффа Мартинеса (вы должны помнить его по пульсирующему саундтреку к «Больнице Никербокер» и «Заражению» Содерберга, «Отвязным каникулам» Корина и еще десятку фильмов). Рефн дает фору любому неповоротливому классику тем, как умело и современно обращается с материалом. Он шутит там, где другие серьезны, льет литры крови и рассыпает блестки, пока фестивальные старожилы напыщенно надувают щеки и играют в занимательную философию.
В этом неоновом мире нет ничего подлинного, о чем сообщают с экрана герои картины. Что уж говорить о чувствах. Немногие попытки близости, которые возникают в фильме, как раз и заставляют особо чувствительных покинуть зал: некрофильские нежности — не то, к чему привыкла минская публика. Равно как и сцена орального секса с ножом. Чувство юмора датчанина имеет с широким зрителем еще меньше пересечений, чем его представления об интимности.
Сюжетная линия в «Неоновом демоне» проста аки любая история со страниц глянцевого журнала: девушка с периферии приезжает покорять Лос-Анджелес. Ей всего 16, но в модельном агентстве просят говорить, что 19. Всегда 19. Она красива от природы и быстро получает предложения, ради которых другие ложатся под нож пластических хирургов. Таких историй в индустрии красоты видимо-невидимо, но Рефн наполняет ординарную фабулу метафорами и образами по самое горло. И делает это не для того, чтобы усложнить вам просмотр, а потому что в визуальных искусствах, как, впрочем, и в живописи, образность — базис, а не надстройка. Расскажите об этом режиссеру отгулявших в прокате «Одноклассниц», пожалуйста.
Демоны у Рефна не только внутренние — вполне себе реальные, одержимые красотой люди, который под личиной этой же красоты и скрываются. Под ее воздействием они меняются, трансформируются, клишируют то, что тиражируется, и тиражируют то, что возможно клишировать. Переживание на тему нарциссизма в 21 веке, конечно, не ново, но в «демоне» оно выкручивается наизнанку, швами наружу и примеряется уже в искаженном и изуродованном виде. Шокирует этим нарядом? Да. Издевается? Пожалуй. Но если вы смягчитесь, то сможете остаться с датчанином друзьями.
Отработав тему брутальности и мужского начала в предыдущих фильмах, Рефн пускается в путешествие по молочным рекам и кисельным берегам мира красивых, но опасных женщин. Они только на первый взгляд нежные котики, а на поверку — дикие животные, львицы и пантеры, готовые не просто уничтожить — последние соки выпить из своих соперниц. И в этом исхитренном подходе — подпустить ближе, только чтобы проще было ударить — мир воинствующих амазонок куда опаснее и жестче, нежели страна подкачанных с массивной челюстью, но смазливых мужчин. А воплощает этот мир Эль Фаннинг. Она как лучшие образцы немого кино — может играть молча, полуулыбками, смущенно опущенными ресницами или ухмылкой с хитрецой. И все время меняется, как стерео-варио-картинки (ну такие, как в детстве, когда изображение трансформируется под углом).
Впрочем, широкая публика рискует не увидеть, как поменялось изображение, ведь она, громко матерясь, по обыкновению уходит с просмотра. А жаль, у Рефна еще был десерт.
«ШЕЛЛИ» / SHELLEY
Режиссер: Али Аббаси.
О чем кино: Каспер и Луиза очень хотят детей, но Луиза не может их иметь. Тогда завидное предложение поступает новоприбывшей горничной из Румынии — выносить малыша и отдать.
Окрещенный сводным братом «Ребенка Розмари», «Шелли» имеет с ним куда больше различий, нежели сходств. Если Полански исследует тему демонизма, то дебютант большого кино Аббаси больше увлечен маниакальной идейной одержимостью. С рождением ребенка в «Шелли» ответов больше не станет, потому что кто сказал, что проблема в ребенке, а не в помешанных взрослых. Эти домыслы в конечном итоге обернутся тотальным психозом, но для этого фильм нужно досмотреть до конца.
Это я к тому, что запрягает «Шелли» медленнее обычного. Здесь невразумительные короткие разговоры ни о чем чередуются с необязательными действиями и вереницей случайных поступков. По неопытности может показаться, что в перерывах между блужданиями героев по лесу вы можете успеть заварить себе чай. И вы успеете, но сделайте усилия над собой и дотерпите до конца.
«Шелли» подкупает атмосферой тревожности и зыбкости. Когда вроде бы обычные вещи становятся мрачными и пугающими, лес — таинственным, домик у озера — инфернальным. В такие моменты ощущаешь скандинавские корни детища Аббаси и его родство не с польским, а скорее с румынским хоррором. Ужас здесь рождается незаметно, дьявольское поначалу не распознаешь и пинаешь скорее на собственные слабости. А когда становится «что-то не так», макабрический экипаж уже катится в тартарары.
«ПРИГЛАШЕНИЕ» / THE INVITATION
Режиссер: Карин Кусама.
О чем кино: в прошлом Уилл и Иден были женаты, у них был ребенок, но трагическим образом он погиб. Теперь спустя два года Иден приглашает своего бывшего, его нынешнюю девушку и десяток других людей на ужин. Зачем и что из этого выйдет, зрители узнают через полтора часа.
Карин Кусама с таким мастерством лавирует между авторским и жанровым кинематографом и выписывает такие виражи, что стоя аплодирует даже Стиг из Top Gear. Ее камерный хоррор врывается на территорию большой человеческой боли так быстро, что не успеваешь глянуть в зеркала заднего вида. Впрочем, назад за вас регулярно будут смотреть главные герои истории в многочисленных флешбеках.
Кусама говорит о параноидальности, погружая в вязкую атмосферу неуверенности и подозрительности. Ее саспенс так крепко передается зрителю, что ловишь себя на мысли, будто сам вглядываешься в каждое движение, шорох и подозреваешь абсолютно всех. Но это декорации, разрисованные вручную картонные задники по сравнению с тем, какая трагедия разворачивается на авансцене. Карин уничтожает любые стереотипы о хоррорах и разыгрывает трагедию потери. Ее герои — мрачноватая декадентская иллюстрация того, как сложно оставаться нормальным после того, как теряешь важного человека в своей жизни (сына ли жену — не важно). И за этой потерей рассудка следить гораздо интереснее, нежели пытаться предсказать финал. Потому что не важно, чем закончится ужин, когда подвиг уже то, что эти люди нашли в себе силы собраться за одним столом.