Мы уже назвали 2016-й годом хорроров и могли бы больше ничего не делать. Но режиссеры других жанров также наследили на славу. Румыны и венгры в топе демонстрируют, как можно делать лучшее кино Европы в бывших социалистических странах. Белорусы по традиции холодны к любым демонстрациям. Впрочем, и здесь мы не оставим вас без сюрпризов — Новый год же.

«Тони Эрдманн» / Toni Erdmann

Режиссер: Марен Аде.

О чем кино: у Винфреда есть дочь, накладные зубы и парик. Как эти детали сыграют вместе, надо смотреть.

Если бы 2016 год закончился только с этой картиной в загашнике, его уже можно было бы считать удачным. Марен Аде рукоплескали на мировых кинофестивалях и назвали сенсацией года. Хотя более внимательные зрители помнят немку еще по полнометражному дебюту — тонкой разговорной комедии отношений «Страсть не знает преград».

В «Тони Эрдманн» в фокус объектива Аде попали не романтические отношения, а вечная тема отцов и детей. Попали и преломились таким удивительным образом, что фильм по праву можно считать европейской картиной года. Аде уловила множество нюансов в том, как порой сложно выстраиваются взаимоотношения между самыми близкими людьми. И для каждого из аспектов нашла кинематографическое воплощение. У Аде получилось сделать фильм, который будет понятен и близок как адептам тяжеловесного европейского артхауса, так и тем, кто смеется с шуток Галустяна.

Немецкая ирония прицеливается в корпоративную культуру и пресыщенное буржуазное общество и попадает в яблочко с первого раза. Аде так хороша на длинных дистанциях и так метко стреляет, что вполне могла бы заменить для белорусов Домрачеву, пока та в декрете. Впрочем, заменил бы для нас кто-нибудь де Виталя и Куренчанина.

Фильм о рабстве в наглаженных блузах и приталенных пиджаках и о свободе в ростовом костюме йети и с накладными зубами. О близости и о том, как она подменяется и подавляется. О важности момента и о том, как редко мы бываем искренни сами с собой, что уж говорить об окружающих. О любви, наконец. Так талантливо обо всем перечисленном в Германии не снимали со времен, кажется, падения стены. А на постсоветском пространстве — со времен приставки «пост-».

«Сьераневада» / Sieranevada

Режиссер: Кристи Пую.

О чем кино: семья собралась на поминки. Через три часа фильма они, наконец, сядут за стол.

Один из лидеров румынской новой волны, Кристи Пую снимает полнометражное кино с периодичностью примерно раз в пять лет. И ладно бы так делал румынский автопром, мы бы видели уродливые Dacia на дорогах чуть реже. Но Пую дает нации поводы для гордости и не дает провалиться со стыда (ребята из Dacia, я все еще о вас).

Классическая и строгая по форме — единство времени/места/действия — «Сьераневада» — виртуозно скроенная актуальная история, анализирующая не здесь и сейчас, а всю картину миру в развитии, в комплексе.

В нескольких комнатах квартиры — вся Румынская — и шире — наша с вами жизнь. С ее бесконечными разговорами на кухне о политике, прошлом и будущем страны, традициях, которые машинально соблюдаются, но объяснить которые никому не под силу. Герои Пую настолько реалистичны, что в них вы узнаете и соседку Зою Ивановну, и Валеру с первого подъезда, и тетю Зину, которая пилит своего Аркашу каждый раз, когда семья собирается вместе. У Пую близость происходит не только за счет узнавания, но и чисто кинематографически: камера дает зрителю почувствовать себя частью истории, гостем, который пришел на поминки и также томится в ожидании ужина, чтобы поскорее уйти. И на фоне общности зрителя и фильма румынский режиссер нарочно подчеркивает разобщенность внутри семейства. Этим фильмом Пую в очередной раз обводит жирной линией территорию вокруг себя, румынского кино и остальной кинокарты. Коллегам по цеху остается играть в «ножички».

«Истерзанные сердца» / Scarred Hearts

Режиссер: Раду Жуде.

О чем кино: Румыния, 1937 год. 20-летний Эмануэл страдает костным туберкулезом, но не страдает от недостатка чувства юмора.

Раду Жуде — самый обособленный режиссер румынской новой волны. В последней картине он даже перебрасывает персонажей на 80 лет назад, чтобы номинально не концентрироваться на современности. Но делает предельно актуальное кино на все времена.

Притча о том, как умирает тело и как с этим не готов мириться разум. Жуде мастерски провел своего Эмануэла от залитых солнцем кадров побережья до мрака больничных палат. От легких игривых шуток до едких саркастических выпадов. Но при этом его герой уходит победителем: он одерживает верх над болезнью уже тем, что не покоряется ей, не ломается и не сдается. Молодой организм, пораженный в общем-то старческой болезнью, противостоит заразе и доказывает: как бы не было ослаблено тело, главное, пардон за пафос, дух.

Исследуя реальность межвоенных лет, Жуде наполняет ее образами макабра. Но аллегория неумолимости перед лицом смерти при этом остается предельно реалистичной. По итогам двух с половиной часов «Истерзанные сердца» — куда более правдивое название по отношению к зрителю, нежели героям.

«Выпускной» / Bacalaureat

Режиссер: Кристиан Мунджиу.

О чем кино: у провинциального врача есть дочь, которой нужно сдать школьный экзамен. Сойдемся на том, что это психологическая драма про ЦТ.

Третий персонаж румынской новой волны в этом топе говорит не столько о том, что автор — адепт румынского кинематографа. Скорее о том, что сейчас румынская школа — сильнейшая в мире. Чего не скажешь об автопроме, но, пожалуй, хватит на сегодня пинать Dacia, она и так дышит на ладан.

«Выпускной» вслед за остальными картинами Мунджиу рассказывает о проблемах и быте маленького человека на периферии — страны и жизни. Кинематограф морального беспокойства дается румынам лучше других, оттого «Выпускной» постоянно ставит своим героям моральные дилеммы и заставляет принимать решения там, где предпочтительно было бы спрятать голову в песок. Честный врач мечтает, чтобы его дочь не повторила родительскую судьбу и как можно скорее, желательно сразу после школы, смоталась из своего родного городка. Но, выясняется, для этого нужно пойти на ложь.

Все, что происходит на экране, так близко белорусскому зрителю, что, кажется, случайный школьный учитель умоется слезами на просмотре. Но где вы видели школьного учителя за просмотром румынского кино? Мунджиу продолжает искать человека в человеке, ставить его в неудобное положение и провоцировать на поступок.

«Лили Лейн» / LILIOM ÖSVÉNY

Режиссер: Бенедек «Бенце» Флигауф.

О чем кино: Ребекка рассказывает своему сыну Дани страшные истории. Потом они едут к бабушке.

Теперь когда мастера аннотации высказались, можно взять слово остальным. Да, этот фильм уже фигурировал в списке лучших — в нашей десятке хорроров. Но, позвольте, как часто вы смотрите венгерский кинематограф, чтобы игнорировать лучший его образец 2016-го года уже во втором топе. То-то же.

Бенедек «Бенце» Флигауф на родине в Венгрии считается лидером независимого кинематографа. А теперь представьте, как может выглядеть инди-кино в такой кинематографически особенной стране. «Лили Лейн» именно такая.

Флигауф рассказывает историю матери и ребенка. Та, в свою очередь, рассказывает сыну свою историю. Поэтому на экране переплетаются прошлое и настоящее, фантазии и реальность, сон и действительность. В лучших традициях независимых, в и так скудное до экранных гладей пространство врываются мобильная съемка, сверхкрупные планы, ночная съемка, компьютерное изображение. Но каждое новое слагаемое идет общему уравнению только на пользу.

На поверхности у Флигауфа история о детских страхах и о том, что только преодолев их можно почувствовать себя свободным. Чуть глубже — взаимоотношения матери и ребенка между собой и с внешним миром. Еще дальше — неспособность справиться с болью утраты, жизнь между прошлым и настоящим.

Ребекка пытается справиться со своими демонами и одновременно не подпустить их к сыну. Эти странные взаимоотношения выходят за пределы чисто семейных и оборачиваются фантасмагорией. И здесь все кусочки пазла складываются: Флигауф показывает замкнутую систему их мира. От зернистого изображения игрушек, снятого на мобильную камеру, до вязкого леса на острове Маргит посреди Дуная — все схлопывается до крошечного мира двух людей. Где именно они устанавливают правила игры, определяют, что хорошо, а что плохо, что нормально, а что — сумасшествие. Как объяснить ребенку смерть и приблизиться к пониманию этого самой. И то, что для кого-то страшилка на ночь, для Ребекки с сыном — история с продолжением. Из жизни ли выдуманная — нам остается только гадать.

«Она» / Elle

Режиссер: Пол Верховен.

О чем кино: на успешную французскую женщину нападает маньяк. И ей это в целом даже немного нравится.

Будь у голландца Instagram, он проанонсировал бы новую картину следующими тэгами: #феминизм, #порно, #сексизм, #адюльтер, #изнасилование, #видеоигры, #котики. Но он же не истеричная малолетка.

Подруга по несчастью себя же, но 15 лет назад в «Пианистке», героиня Юппер в открывающей сцене предстает безвольной жертвой. С каждым последующим сюжетным витком ее персонаж обрастает все новыми слоями и к финалу приходит толстокожим созданием с грузом детских травм и обид. Идеальная почва для вечнозеленых комплексов. И эта «ботаника» начинает увлекать зрителя куда сильнее, чем второстепенная детективная линия. Развязка детектива обнаруживает себя, когда позади — две трети экранного времени, дальше продолжается интеллектуальная комедия и усиливается драма. И не вздумайте уходить — Верховен не отпустит вожжи до самого финала, а спрыгивать на ходу может быть травмоопасно.

Голландец долго выжидал, чтобы дать отрезвляющую оплеуху буржуазному обществу. Оттого обжигающая краснота на щеке даст о себе знать еще и наутро после просмотра. Для того чтобы распустить руки, Верховен выбирает не американскую территорию, а идеально подходящую для того Францию. В очередь за режиссерской пощечиной выстраиваются религия, патриархат, цивилизация, отношения, семейные ценности и наконец мораль. Но погодите обвинять Верховена в морализаторстве и нравоучениях. Он идет дальше: с любованием садиста вскрывает слой за слоем эпидермис и каждый раз высмеивает то, что открывается его взору.

Насилие, палитра сексуальных девиаций, расизм и прочие вдохновляющие на осуждение вещи в 21 веке — обыденность. Скучающие буржуа обсуждают преступления на сексуальной почве, а про себя мечтают, чтобы кто-то взял их силой, — и возбуждаются. Эти саркастические выпады против загнивающей цивилизации — уже достаточный аргумент для фестивального жюри, но у Верховена только-только разыгрался аппетит. Ведомый инстинктами, он пробирается в глушь дремучей человеческой натуры, нащупывает ее темную сторону и высвечивает перед зрителем. В отношении глубинных опухолей человеческой натуры Верховен выбирает метод пальпации, с аккуратностью интерна ощупывает и методично надавливает на самые больные точки.

Верховен всегда нарушал запреты и переходил черту, но тут он играет с табу и моралью в совсем изощренные игры. И подводит черту примерно под следующим тезисом: в мире, в котором понятие «нормальность» стало относительным, нет и не может быть ничего запретного и аморального. Агрессивно не соглашаться с ним вы сможете после просмотра.

«Демоны» / LES DÉMONS

Режиссер: Филипп Лезаж.

О чем кино: маленький мальчик слушает страшилки брата, плохо спит по ночам, боится, что болен СПИДом.

На самом деле второй полнометражный фильм канадца Лезажа совсем не об этом, но кто нас упрекнет. В фокусе внимания режиссера — 10-летний Феликс, страхи которого вызовут на первых порах снисходительную улыбку взрослого, и только потом заставят прислушаться. Лезаж проводит тонкую грань между тем, что рисует наше подсознание, и тем, что происходит в реальности. Тот случай, когда страхи, затаившиеся где-то в подсознании, вызывают улыбку, а реальность заставляет вжиматься в кресло.

Если вы соскучились по спойлерам, то спешим сообщить, что старшим братом «Демонов» легко может стать «Михаэль» австрийца Шляйнцера. Оба бескомпромиссно играют на контрастах: яркие краски и детский смех на экране первого и финальная Sunny на титрах второго — как гарантия того, что вы выйдете из зала на ватных ногах.

Радикализм Лезажа еще и в том, как он сталкивает детские страхи и взрослую жестокость. И показывает беспомощность детских демонов рядом с деятельными демона внутри взрослого. При этом сделано все талантливо и лаконично: канадец владеет языком кино с такой гармоничностью и легкостью, с которой владеет французским одаренная выпускница переводческого. И даже если она ошибается с падежом, на это все равно приятно смотреть. У Лезажа падежи на месте: если он обронил кусочек пазла, через пару минут вы сами поставите его на место. Если дело доходит до малоприятных сцен, то он отводит камеру на безопасное расстояние. Если бассейн, то тут вам многочисленные цитаты из мирового кино.

Впрочем, демоны у Лезажа имеют не только личностную прописку — в голове Феликса, но и временную. Демоны 80-х формируют их же реинкарнации в 90-х и далее. И это колесо сансары можно прервать лишь безудержной радостью детства.

«Несколько женщин» / CERTAIN WOMEN

Режиссер: Келли Рейхардт.

О чем кино: три истории, связанные между собой географически и настроенчески. О женщинах, одиночестве, проблемах коммуникации.

Женская тема у Рейхардт возникает постоянно, но назвать ее кино гимном феминизма язык не поднимется. Кино Келли вообще слишком тихое, чтобы быть каким бы то ни было гимном. Это поэма о жизни нескольких персонажей холодного и дюже маленького городка на границе Монтаны и Вайоминга. Здесь шутят про убийства, 4 часа добираются до работы на старом пикапе и подолгу смотрят куда-то вдаль. При этом Certain Women не делает ничего, чтобы понравиться зрителю, — она меланхолична и предельно приглушена в акцентах. И если до этого вы не были знакомы с американским инди, начинать с Рейхардт — так себе идея.

Все истории на первых порах покажутся не связанными. На этом моменте следует предупредить пугливого читателя, что грядут спойлеры. Впрочем, разболтать важного не выйдет даже при желании.

Неловкий любовник адвоката из первой сцены окажется мужем героини Мишель Уильямс из второй истории. А краснощекая ученица из третьей случайно окажется в адвокатской конторе. Связующие звенья у Рейхардт обозначены пунктиром, любая жирная обводка испортит эти зарисовки в пастельных тонах. Структура — предельно простая и понятная: три эпизода, в которых, кажется, ничего не происходит, а на самом деле разворачивается тихая драма. После третьей истории Рейхардт на пару мгновений возвращается к первой, затем ко второй и к последней. Эти возвращения не для того, чтобы поставить точку. Они — как раз наоборот — закольцовывают историю внутрь, но без герметика и гвоздей, — оставляя возможность дышать.

У Рейхардт поэтика повседневности работает движущей силой истории. И колышущиеся голые ветви деревьев важны для развития сюжета не меньше, чем диалоги или экшн-сцены в пикапе. Под «экшном» мы, конечно же, понимаем не дикие погони с перестрелками, а медленные повороты под мостом на несчастных 40 км/ч.

Ее фильмы, будь то история о девушке и собаке («Венди и Люси»), экологах-экстремистах («Ночные движения») или давних приятелях («Старая радость»), читаются на чувственном уровне. Это всегда тихие сказания про обычных людей, моральные дилеммы которых затмевают любые сюжетные перипетии. Рейхардт олицетворяет собой независимый кинематограф Америки — такой, каким его хотят видеть тоскующие киноманы и даже не представляют — фанаты «Трансформеров».

«Будущее» / L’avenir

Режиссер: Миа Хансен-Лев.

О чем кино: Натали замужем, у нее двое детей, она преподает философию в старших классах парижской школы.

35-летнее немецкое дарование Мия Хансен-Лев все еще нуждается в представлении для белорусского зрителя. И это при том, что каждая ее полнометражная работа отмечена призами кинофестивалей: от Локарно до Канн и Берлина. «Будущее» — это кино о философии, о том, как одна представительница французской буржуазии всю жизнь ищет утешение в тяжеловесных талмудах. И только в солидном возрасте понимает, что не там искала. Что рушится ее система мира, а вслед за ней, как домино, складываются все выученные и отрепетированные ей роли: матери, дочери, жены, преподавательницы. При этом сцена, где маркетологи объясняют героине Юппер, что книги по философии надо ярко иллюстрировать, — иначе не продадутся, вовсе может существовать как самостоятельное кино внутри кино. И как иллюстрация нашего интеллектуального обнищания тоже.

«В тихом омуте» / Ma Loute

Режиссер: Бруно Дюмон.

О чем кино: в центре сюжета французский курорт образца 1910 года, где живут местные — Брефоры, малограмотные невежды, которые добывают мидии, переправляют людей через реку и промышляют каннибализмом. Неподалеку обитают ван Петегемы — буржуа с претензией на декаданс, но с явными признаками психических отклонений. На них градус идиотизма не останавливается и повышается с появлением инспекторов Машана и Малфоя.

Рекомендовать «В тихом омуте» к просмотру нужно с таким количеством оговорок, что проще не рекомендовать вовсе. Это утрированное, местами мучительное зрелище с неприятными героями, очевидными художественными и литературными приемами, сценами каннибализма и настолько простой детективной интригой, что любому российскому сериалу было бы за счастье преподать Дюмону урок драматургии. Но если все это вас не смущает, то француз сделает незабываемый подарок. И нет, речь не о «Пандоре». Дюмон дарит поистине фантастическое наслаждение — эталонный гротеск и абсурд о человеке, его пороках, инстинктах и социальном расслоении периода от начала 20 века и до наших дней.

В новом фильме Дюмон не просто создает галерею комичных образов от буржуа до чернорабочих, он утрирует до такой степени, как никто, превращая литературный абсурд в кинематографический сюрреализм.

Несмотря на четкие образы, Дюмон размывает моральные категории. Он не противопоставляет богатых бедным, он раздувает и преувеличивает самые яркие черты и тех, и других, при этом не осуждая и не страдая нравоучениями. Только у него люди так органично поедают друг друга, летают и меняют пол, при этом оставаясь самими собой. Морально разложившуюся буржуазию только на поверку сложно спутать с от природы аморальными аборигенами. На деле между ними столько общего, что совместный ужин мог бы обойтись и без жертв.

Элементы гротеска у Дюмона появляются уже с первых минут, но становятся у руля всего этого макабра они только во второй половине фильма, а именно с приездом героини Жюльет Бинош. Она возглавила группку профессиональных актеров в типажах буржуа в противовес непрофессионалам из деревни и сыграла мини-фильм в фильме. Такой истерической и безумной роли у Бинош еще не было. С ней фантасмагоричность нарастает и выходит из берегов после массовой молитвы у статуи Девы Марии. Тут сюрреализм побеждает окончательно и возвышается над живописными ландшафтами где-то рядом с Сен-Мишель.

Специальное упоминание: «Любовь и партнерство»

Режиссер: Никита Лаврецкий.

О чем кино: о том, как нелегко жить отечественным видеоблогерам. На самом деле, нет.

Вишенка на торте для тех, кто долистал до конца в поисках подарка. 2016-й год по части белорусского кино был щедр на разочарования. Но пока Никита Лаврецкий снимает свое тихое талантливое кино, мы можем надеяться на лучшее.

«Любовь и партнерство» — абсолютный лидер среди отечественных игровых работ. В этом фильме Лаврецкий все также чувствует время, пространство и то, что остается витать в воздухе, фиксирует действительность, не приукрашая ее. Такое внимательное и нежное отношение к реальности отличает кинематограф Лаврецкого от всего, что было и есть в белорусском кино. После премьерного показа застигнутый врасплох белорусский зритель спрашивал, что же это было. И на примере нового фильма Лаврецкого как нельзя лучше можно ему ответить: наши с вами будни.

Способность заметить большое в малом, пропустить это через свое мироощущение и выразить на экране совершенно особенным, уже узнаваемым киноязыком, — далеко не все заслуги Лаврецкого в кино. Впрочем, заслуги не его одного. «Любовь и партнерство» нужно смотреть хотя бы ради другого партнерства — режиссера и его музы — Ольги Ковалевой. Такой харизматичной и киногеничной актрисы белорусское кино нулевых еще не знало. Одинаково любопытно наблюдать за тем, как Оля создает свой персонаж, как 10 минут идет по мосту, как лает на камеру и давит прохожих в тренажере по вождению. Она — магнит, появление которого в кадре притягивает и не дает оторваться. Тем же, кто впервые услышал эти фамилии, остается позавидовать: вас ждет любопытное открытие. И попробуйте потом сказать, что это не так: белорусский мамблкор — та еще диковинка.

Специальное упоминание: «Май»

Май / May (2016) from Alexey Svirsky on Vimeo.

Режиссер: Алексей Свирский.

О чем кино: о том, что одиночество в Берлине ничем не отличается от одиночества в Витебске.

Второе открытие белорусского кино в этом году — поэтическое. Свирский признается, что вдохновлялся работами американца Мэттью Портефилда. Это чувствуется не только в том, как в его фильме не происходит ничего и одновременно происходит все. В том, как Леша всматривается в своего персонажа, а шире — в каждого второго двадцати с лишним летнего. И как не замечает никаких границ между одиночеством в Шенгенской зоне и за ее пределами. Просто потому что неопределенность, боязнь и сложность коммуникации и разочарование не имеют ничего общего с визовой тягомотиной. Леша фиксирует то состояние, которое свойственно интеллигентному белорусу, но которое ты сам в ежедневной гонке со временем зафиксировать и осмыслить не успеваешь. А если вдруг успел, то замыкаешься и сидишь в углу. Интернет упростил коммуникацию как процесс и дал в руки все инструменты, чтобы не убиваться в своем маленьком одиночестве. Но он не заставит тебя взять их в руки — это уже то малое, что остается сделать самому.

Будут правы те, кто не найдет в фильме остросюжетности и экшна. В «Мае» есть условный сюжет, но нужен он скорее для того, чтобы вы лучше прочитали настроение. Потому что эмоции и настроение здесь — главные герои. Да, как Джек и Роза, только без ДиКаприо и Уинслет. Остается поздравить белорусское кино с тем, что за пределами «Беларусьфильма» найдена жизнь.